«Нас отправляют на мучения». Как семья беженцев пытается остаться в Люксембурге
Фото: Rodrigo Kugnharski, Unsplash
У нас был свой бизнес, который мы вели честно порядка 15 лет. Однако из-за нашей деятельности к нам стали приходить сотрудники полиции с простым и понятным посылом: «Либо закрываете рот, либо закрываете магазин». Спустя какое-то время старшему сыну пришла повестка, тогда мы и решили, что пора уезжать, поскольку муж тоже военнообязанный, а оставлять семью совсем без мужчин не входило в наши планы.
Франция над нами издевалась
Приняв решение, мы собрали вещи и поехали сначала в Питер, оттуда в Финляндию, оттуда на самолёте в Париж. Во Франции запросили политическое убежище, сдали отпечатки пальцев, подали необходимые документы, получили на руки бумаги для заполнения.
В то время во Франции стояла острая проблема с жильём. Беженцев было очень много, места всем не хватало, люди буквально оставались на улице. Мы стали звонить по отведённому номеру, просить место хотя бы для сна.
Спустя 5 дней мы своего добились и жильё было предоставлено. Это был палаточный лагерь. Даже не палаточный — контейнерный! По распределению мы попали в Нанси. Мы прожили там первые три месяца, пока шла процедура обработки запроса на убежище.
Процесс не быстрый, и уже там, в Нанси, мы начали ощущать, так сказать, «особое отношение». Мы искренне надеялись, что ко всем будут относиться одинаково: страна многонациональная, много беженцев, многим нужна помощь. Но на деле оказалось не так.
В этом контейнерном лагере были социальные работники, нам тоже предоставили одного по распределению. К нам эта женщина была не очень внимательна и любезна, с самого начала было крайне напряжённое отношение. Мы видели, как к другим относятся, видели, как к нам относятся — было с чем сравнить. Это был первый звоночек.
Следующим этапом для нас стало переселение из Нанси в Лонгви на границе с Люксембургом. Лонгви весьма отдалённое место, считается вообще мигрантским городом. Здесь нам дали общежитие общего типа, куда заселяют всех просителей убежища.
Это здание, построенное для рабочих завода, но теперь используется как пункт временного размещения для беженцев. В нём были блоки, в каждом блоке было 5 комнат. То есть могли жить либо 5 семей, либо 5 человек. Нам выделили 2 комнаты, поскольку были несовершеннолетние дети. Старшего сына с нами в тот момент не было, он проходил процедуру отдельно.
Наши проблемы решались за наш счёт
В этом месте мы прожили год и три месяца. Соседи были разные. Сначала мы жили по соседству с турками. Хорошие были соседи, цивилизованные, всё было в порядке. Затем они съехали и вместо них подселили других просителей убежища. И эти люди, похоже, вообще не понимали, что мы живём в обществе.
Начнём с того, что один из соседей был наркоманом. Мы начали по этому поводу общаться с директором центра, и складывалось впечатление, что нас всеми силами хотят оттуда выжить. Не знаю, зачем это делать, это жестоко.
Началось все с того, что этот сосед с воплями: «Да кто вы такие?» — размахивал ножом у меня перед лицом. Мы пошли жаловаться к директору. Тот пожал плечами и ответил, что технически, пока сосед не приставит нож мне к горлу, сделать ничего нельзя. Мол, как приставит, тогда и звоните в полицию. На встречный вопрос, как я буду звонить с ножом у горла, просто пожал плечами.
Чуть позже к нам подселили вторую русскоговорящую семью, мы начали общаться. Они тоже видели, что творит этот человек, что он неадекватный и периодически бывает не в себе. Теперь мы уже вместе ходили к директору с просьбами отселить проблемного соседа. Ведь логично, что проще переселить одного человека, чтобы он не мешал сразу нескольким семьям.
Ответ был потрясающим: «Ну, это же вы ходите и жалуетесь, значит, проблема ваша. Давайте мы вас расселим, чтобы вы не могли объединяться в сообщество».
Оказалось, что наш сосед тоже писал жалобу, якобы мы сговорились, создали сообщество и издеваемся над ним!
Причём у этого человека были галлюцинации, он хлопал дверьми так, что у нас самих двери открывались, он ходил гремел кастрюлями в коридор, говорил, что мы следим за ним, заглядываем к нему в двери.
Самое смешное, что он тоже запрашивал убежище, получил отказ и ему скоро так или иначе пришлось бы уйти. Но это никого не волновало. То, что в блоке живёт наркоман, который ходит с ножом, из-за чего мы детей не могли в туалет отпустить без присмотра — ваши проблемы. Это был второй звоночек, уже гораздо сильнее первого.
Раз решили жаловаться, пеняйте на себя
Поскольку мирных способов борьбы за свою безопасность у нас не осталось, мы решили написать жалобу в OFII. Это организация, которая занимается распределением беженцев. Мы попросили не связываться c директором, чтобы избежать ненужных проблем. Нам так и не ответили, но мы предполагаем, что ответили как раз директору, потому что дальше началась целая порция издевательств, я иначе назвать это не могу. Объясню в чём дело.
Как я уже говорила, нам выделили две комнаты на семью и нам хотелось навести какой-никакой уют в этих комнатах. Стоит сказать, что изначально я все их отмыла, потому что условия там были, мягко говоря, не очень, даже белые стены были далеко не всегда белыми. Пошли на свои деньги с пособия купили занавески, цветок, рассаду посадили, просто чтобы зелень была в комнате, чтобы не так тоскливо было там находиться. Облагородили и общее пространство — столовую. Причём этому наркоману тоже понравилось, он приходил, говорил, как там всё круто. Мы его приглашали с нами за стол, разговаривали, думали, что сейчас всё наладится наконец.
Потом что-то происходит, не знаю, что — сосед-наркоман начинает ходить жаловаться директору. Мол, ему не нравится, что у нас шторы, что мы в общей комнате сидим и так далее. В ответ на эти жалобы к нам стали ходить социальные работники.
Когда нас не было, они вломились в комнаты — да, мы знаем, что они имеют на это право, но всё же можно было договориться. Они вломились, срезали занавески и выбросили их. Сказали также выбросить цветы, но мы этого делать не стали. Тогда они просто вынесли всё вместе с журнальным столиком.
Это был только один сосед. Второй мог в 3 часа ночи петь песни. Ходили, разговаривали, что есть по закону часы тишины, когда нельзя шуметь, всё пытались донести. Попросили не петь ночью — он тоже начал на нас жаловаться. Так самое интересное, что он ещё своё пение записывал на аудио, то есть ему нужна была абсолютная тишина.
А то, что детям рано вставать в школу, его вообще не волновало. После его жалоб за нами стали конкретно следить.
Вторая семья, с которой мы общались, связывалась с переводчиком, и переводчик им сказал следующее: «Сейчас русофобия довольна распространена, не вы одни жалуетесь». От этого стало ещё хуже. Мы же уехали тоже не просто так — оставили всё, что у нас было, бежали от притеснений.
Судьба семьи решается в Шемякином суде
Третьим уже не звонком, а настоящим набатом и финалом нашей французской истории стали решения о предоставлении убежища. Как только мы приехали, сразу подали документы в OFPRa и ждали интервью. Хотя это скорее мини-допрос у инспектора, чтобы выяснить детали вашей биографии. Мы к этому интервью основательно готовились, но всё проходило так, будто было специально подстроено, чтобы усложнить нам жизнь.
Интервью проходило в Париже. Организация купила нам билеты туда и обратно. Оба билета были впритык по времени. Тут нужно помнить, что:
- Франция знаменита постоянными забастовками, и транспорт здесь ходит не по расписанию, а как ему заблагорассудится;
- Париж огромный город, там потеряться проще простого, даже банально найти, куда идти, даже если знаешь адрес — непростая задача.
Я заранее спросила, будет ли OFPRa в курсе, что у нас такие билеты и что мы можем физически не успеть? Тем более ещё двое детей, это все сложнее, медленнее. Нам ответили, что организацию предупредят, они отпустят нас пораньше.
Окей, туда добрались без особых эксцессов, но дальше все пошло не по плану. Само интервью было очень странным. Нас с мужем допрашивали отдельно, причём вопросы были максимально глупые, которые вообще не имели отношения к нашей ситуации. Большую часть всего допроса расспрашивали про родственников, про родителей вплоть до дней дней рождения. А на вопросы по нашей проблеме уделили от силы минут 20-30.
Притом у людей нет совершенно понимания, что законы могут не исполняться. В их понимании, если закон есть, значит он работает, а о контексте России они, похоже, даже не слышали.
Мы прошли интервью, но поняли, что на обратный поезд не успеваем. Даже с учётом того, что дорога известна уже, просто физически не сможем добраться вовремя. И вот мы прибегаем на вокзал к кассе, говорим: «Можете поменять нам билет с одного поезда на другой?». Нам отвечают, что билеты возврату не подлежат, покупайте новые. А денег у нас с собой явно мало, потому что первые билеты нам купили в OFPRa, так что мы не готовились к таким тратам.
В итоге мы побежали на платформу, перепрыгнули через турникет, чтобы попасть на последний поезд. В жизни никогда такого не делали, дети в шоке, сами в шоке, но иначе было нельзя. Это был январь, последний поезд и, чтобы не ночевать на вокзале, пришлось пойти на такие меры. В поезде у нас спросили билеты, мы честно объяснили ситуацию, показали билеты на предыдущий поезд, за что нас оштрафовали.
После этих приключений, мы ещё полгода прожили с наркоманом и певцом по соседству, а потом получили отказ.
Сразу после этого решили подавать апелляцию и запросили помощь юриста. Юриста нам предоставили, но он на связь не выходил. Я отправляю ему письма с документами — тишина. Социальный работник звонит — нет ответа. Из трёх звонков, наверное, на один ответил и всё. Уже перед самим судом он сказал, что всё в порядке, все документы на месте.
День суда, мы договорились на видеосвязь с Парижем, чтобы не ехать туда самостоятельно. Нам предоставили отдельную комнату, переводчика. Процесс должен был начаться в 2 часа, но мы попали на слушание только в 3. В итоге адвокат опоздал, слушание перенесли, хотя мы должны были начать раньше, но перед нами почему-то заслушали другое дело. А в 16:30 закрывается суд, то есть на всё заседание времени почти не оставалось. Создавалось впечатление, что нас специально поставили в конец, чтобы побыстрее всё провести до закрытия суда и по-тихому нас «слить».
В поддержку этой теории ещё есть пара факторов:
- Во-первых, у нас было два дела, моё и мужа, которые не стали рассматривать отдельно, а объединили в одно семейное, чего делать было нельзя;
- Во-вторых, вопросы опять были максимально отстранённые.
Причём они были настолько поверхностными и не по теме, то мы с мужем начали переглядываться в какой-то момент:
Это вот так суд работает? Это здесь судьбы людей и семей вершатся?
Детей в суде допрашивать отказались, хотя дочери уже было на тот момент 12 лет, она хотела рассказать им о своих переживаниях и о том, что она видела. А ей было, чем поделиться: у бедняжки на фоне всего этого стресса, всех этих сумасшедших соседей усугубилось заикание и развился нервный тик.
Но нет, дети нам не интересны, вопросы подробные о политических взглядах, об угрозе жизни тоже не интересны. В общем-то, с первых минут мы поняли, что будет тоже отказ. Мы вышли из зала, я в слезах и истерике, мужа трясёт, дети в ужасе. Это просто какой-то фарс, это судом назвать нельзя.
Разумеется, отказ не заставил себя ждать. Я иду к социальным работникам с вопросом что делать дальше, имеем ли мы право на адвоката снова. Нам отвечают, что право это разовое, опротестовать решение нельзя и у нас есть месяц, чтобы покинуть общежитие. Куда, как — их это не волнует.
В качестве экстренной меры мы написали письмо напрямую господину Макрону, но ответа так и не получили.
В Люксембурге вы не останетесь
Выселившись из общежития, мы оценили шансы и возможности и решили, что с нашим бюджетом доехать сможем только до Люксембурга, поскольку граница была совсем рядом и транспорт ходил.
Здесь мы также запросили убежище, прошли небольшой допрос. Нам сразу сказали, что будет процедура «Дублин-3» и нас, скорее всего, отправят обратно. Хотя это не совсем понятно, потому что во Франции мы получили два отказа, следовательно, окажемся на улице, никакой защиты и финансирования у нас не останется, да и способов легально находиться в стране тоже.
По идее, Люксембург может взять на себя ответственность за рассмотрение дела, если пожелает. Но нам сразу сказали, что будет «Дублин», выдали брошюры и отправили в лагерь беженцев в Кирхберге, где мы сейчас и живём.
Процедура «Дублин-3» работает примерно так:
- Принимающая сторона смотрит, в какой стране вы подавались на убежище или в какую страну у вас есть виза
- Она связывается с той страной и спрашивает, согласится ли она принять нас обратно.
И самое бредовое в этой ситуации то, что Франция согласилась нас принять! Они сначала выдали нам два отказа, а теперь согласны забрать нас на рассмотрение дела, хотя мы уже никакого права не имеем подаваться на международную защиту там.
Выглядит как возможность для ещё большего издевательства: снова заставить нас приехать туда, где мы пережили худший год, чтобы потом просто депортировать, потому что по закону именно так с нами и должны поступить.
Причём самое смешное, что нас довезут до первой остановки автобусов во Франции, высадят и дальше мы будем вольны делать что хотим. Никто нас не заберёт, никто не обеспечит трансфер, защиту и жильё. Это не байки для устрашения: через это проходили наши знакомые, проходил старший сын, всё это существует.
И для детей это новый стресс, потому что им снова придётся возвращаться туда, снова придётся проходить через весь этот кошмар. Сейчас они хотя бы живут нормально: они ходят регулярно в школу, занимаются активностями, которыми занимались раньше. Во Франции ничего этого не было. Там занятия регулярно пропадали, а даже если дочь и попадала в школу, то там над ней издевались. Причём гоняли только её и ещё одну русскоговорящую ученицу. Причём доводили до абсурда: например, выгоняли из туалета за то, что она расчёсывалась!
Надо ли говорить, что возвращаться нет никакого желания. Поэтому мы бы хотели остаться здесь для спокойствия и безопасности детей, в первую очередь.
RUHelp asbl намерена оказать поддержку семье Светланы в этот критический период и призывает все заинтересованные стороны помочь обеспечить этой семье возможность остаться в Люксембурге, где они начали восстанавливать свою жизнь в безопасности и спокойствии.